Yngwie Malmsteen
Быстрее, чем молния
Интервью журналу Guitar Interactive
Ник Дженнисон
YouTube, май 2019
Перевод с английского
Привет, друзья! С вами Ник Дженнисон для Guitar Interactive. Мы находимся в Музее Хендрикса и Генделя [дом-музей в Лондоне, занимающий соседние подъезды по адресу Брук-стрит 23 и 25 (в Европе нумерация домов идёт не по зданиям, а по подъездам), где когда-то проживали Джими Хендрикс (23) и Георг Фридрих Гендель (25) прим. переводчика], и для меня большая честь сидеть рядом с Ингви Мальмстином. Ингви, как поживаешь?
Всё отлично.
Скжу честно, 14-летний фанат внутри меня просто ликует от восторга — сидеть здесь с тобой! Не могу представить более подходящего гитариста для этого места. Спасибо.
Ингви: Как тебе здесь? Великолепно. Очень круто, чувак. Почему выбрал именно этот музей?
Ты же мне сам про него рассказывал. Кстати, мы уже послушали новый альбом Blue Lightning. Звучит потрясающе! Думаю, многих он удивит. Это блюзовый альбом, не правда ли?
Он с блюзовым оттенком, понимаешь?
Да, точно. И, кстати, вторая композиция — "Foxy Lady". О да! Звучит великолепно. Игра потрясающая, как всегда. Спасибо. Многие даже не знают об этой стороне твоего творчества — твоём умении играть мощный блюз-рок. С чего всё это началось для тебя? Сначала был блюз или неоклассика?
Хороший вопрос. Я вырос в семье классическх музыкантов — оперные певцы, скрипачи и так далее. На пятый день рождения мне подарили гитару. Я был самым младшим ребёнком. Но по-настоящему я начал играть только после того, как увидел по телевизору, как кто-то разбивает гитару. Мне тогда было семь лет, не семнадцать — семь! И я начал играть в тот же день.
Сначала я увлёкся блюзом, потому что услышал Blues Breakers. Потом был Fireball от Deep Purple — я выучил всё это, когда мне было восемь. Я был буквально ребёнком, крохой. Но потом я начал чувствовать, что пентатоника меня ограничивает. Я не понимал почему, но что-то внутри требовало другого.
Я услышал альбом Genesis — Selling England by the Pound, и это открыло для меня двери. Я полез в мамину коллекцию пластинок, где были записи Баха, Вивальди, Чайковского, Бетховена... Я слушал всё это. Да, у меня есть усилители Marshall и дым-машины, но мелодика ко мне пришла из классики.
А когда я услышал Никколо Паганини — всё, точка. Вот и мои основные влияния: классическая скрипка, в первую очередь Паганини, Вивальди и Чайковский. Это всё отразилось в моей игре. Но блюз всегда был рядом. Я часто срывался на блюзовые фразы. Все говорили: "Тебе стоит записать блюзовый альбом!"
Если не безразична судьба сайта и вы хотите читать и новые публикации, вы можете поддержать развитие проекта, воспользовавшись формой, расположенной в самом низу страницы (справа).
И вот примерно год назад ко мне обратились с лейбла Mascot Records и предложили сделать блюзовый альбом. Я сказал: "Хорошо, давай попробуем". Я начал думать, какие песни я хотел бы записать. Идея была в том, чтобы включить в альбом в основном чужие вещи, но я сочинил и свои.
Выбор некоторых песен очевиден — "Foxy Lady", я её и так играю на концертах. Есть "Smoke on the Water", и конечно же, "While My Guitar Gently Weeps" от Beatles. Я всегда любил эти вещи, но не был уверен, как это будет звучать с моим голосом и в целом. Попробовал — и получилось!
Я отправился в тур с альбомом World on Fire, затем вернулся в студию, потом снова уехал. Альбом записывался в течение года, но не потому что он занимал год — просто всё происходило постепенно. Например, я записывал куплет одной песни, потом возвращался через два месяца и записывал следующий.
Звучит круто! Очень отличается от World on Fire, но твой голос звучит отлично. Спасибо. Ты в последнее время много говорил — прости за каламбур — о том, что больше не работаешь с вокалистами, а сам всё поёшь. Почему ты решил взять вокал на себя?
Да, это сложный вопрос. Люди часто неправильно понимают, что я хочу сказать. В Швеции, когда я был подростком, у меня уже была группа, я тогда пел сам. Потом я переехал в США в 1982 году, записал альбом со Steeler, создал группу с Грэмом Боннетом. В 1984 году начал сольную карьеру.
И хочу подчеркнуть: это именно сольная карьера. Я сочиняю музыку, вокальные партии, тексты, партии для всех инструментов — барабаны, гитара. Я говорю: "Ты сыграешь это, ты — это", и выписываю чек. Всё как у композитора.
То есть ты, по сути, композитор.
Именно. Я нанимаю музыкантов и вокалистов не для соавторства, а чтобы они исполнили моё видение. Я работаю как художник, писатель или классический композитор. И, знаешь, басист, барабанщик, клавишник обычно нормально к этому относятся. А вот вокалистам это не всегда нравится.
У них начинается: "Почему я не сочиняю тексты? Почему не я — звезда?"Я говорю: "Ты можешь быть звездой, сочинять тексты — но в своей группе. Здесь я делаю всё сам: тексты, мелодии, песни". Это вызывает конфликты. Но я никому не желаю зла. Просто у меня есть чёткое видение. Не то чтобы я этого хочу — я должен это делать.
Так что лет восемь назад я решил — буду петь сам. И, честно, это работает.
Ну, похоже, это действительно работает. Звучит отлично. Мы недавно вернулись с выставки NAMM и поговорили с множеством крутых гитаристов. Все как один говорили: "Я не особо фанат скоростного гитарного соло... кроме Ингви. Ингви — другое дело!" Почему, по-твоему, тебе это прощают, а другим — нет? Что такого особенного в твоей игре?
Честно говоря, я не знаю. Но я точно знаю, что всегда подхожу к инструменту и к музыке с огромной страстью. Будь то быстрая или медленная игра — я полностью отдаюсь процессу. Это всё изнутри. Сложно объяснить словами. Но, как сказал Никколо Паганини: "Надо чувствовать сильно, чтобы другие тоже чувствовали". Думаю, это и чувствуют люди.
Да, именно так. Многие говорили, что в отличие от остальных ты играешь с душой, с огнём. Это звучит опасно, рискованно — и в хорошем смысле. Но, наверное, всё сводится к честности и верности себе как артисту. Насколько важно для тебя оставаться верным себе?
Это, наверно, самое важное. Но за это приходится платить. Это риск. Я много сейчас думаю об этом, когда даю интервью. Я занимаюсь этим уже очень долго. И продолжаю. Всё ещё играю, даю интервью. Это удивительно. Ведь большинство музыкантов — приходят и уходят. А я всегда делал, что считал нужным. Без компромиссов. И это правильно.
Вот за это я и люблю твоё творчество — ты всегда честен, без компромиссов. У тебя есть видение — и ты ему следуешь. Блюзовый Альбом был неожиданным, но зная твою музыкальность, это абсолютно в соём духе. Несмотря на смену стиля, это по прежнему равно ты.
Да, именно. И я сразу сказал лейблу: мне нравится идея, но предупреждаю — это не будет традиционный блюзовый альбом. Потому что если бы он был таким — это был бы не я. А если я выпускаю альбом под своим именем, он должен звучать так, как я это чувствую. Да, это блюзовый альбом, но, например, в заглавной композиции, которую я сам сочинил, соло начинается в блюзовом стиле, но там есть много другого.
Да, там слышны твои фирменные фишки. И это интересно — у тебя очень узнаваемый стиль. Я даже пробовал учить твои партии, чтобы преподавать ученикам, но это сложно — у тебя невозможно свести всё к нескольким ликам. У тебя очень широкий диапазон, в каждом соло появляется что-то новое. Как тебе удаётся сохранять свежесть?
Благодаря импровизации.
Окей.
Да, отличный вопрос. Именно импровизация позволяет мне продолжать то, что я делаю. Я всегда импровизирую — и в студии, и на сцене. Это риск, но именно в этом — кайф.
Думаю, именно это делает твою игру захватывающей для слушателя.
Да, потому что если бы я всё время играл одно и то же… Хотя, конечно, кто-то может сказать, что всё звучит одинаково. Но это не так. Например, на этом альбоме я точно помню — не скажу, в какой именно вещи, потому что всё происходит на ходу — я сыграл пассажи с хроматическими сдвигами. Почти джазово получилось.
Это были блюзовые лики с хроматическими вставками вверх и вниз. Звучит почти как джаз. Я даже не думал об этом, просто потом послушал и подумал: "Ого, я это сыграл". Я люблю рисковать. Надеюсь, это находит отклик.
По моему мнению — звучит потрясающе. А теперь немного сменим тему: ты участвуешь в туре Generation Axe. Как тебе играть с этими ребятами?
О, это невероятно здорово. Каждый вечер мы со Стивом исполняем "Black Star" — это потрясающе. А под конец — "Bohemian Rhapsody" в инструментвльной гитарной версии. Это было непросто, ведь все вокальные партии исполняются только на гитарах. Стив всё это организовал — честь ему и хвала.
Мне это очень понравилось, потому что это было сложно. Для меня особенно сложным было соблюдать временные рамки. Всё должно уложиться в строго отведённое время. Саундчеки очень короткие, много ожидания. Это требует дисциплины. Но ребята потрясающие, и мы здорово отрываемся.
Это заметно на видео — вы наслаждаетесь, играете великолепно, между вами настоящая дружба. Всё выглядит естественно, без наигранности. Обожаю это. Теперь позволь задать тебе несколько вопросов о твоей игре.
Когда пытаешься воссоздать "звук Ингви", сталкиваешься с проблемой — вроде бы у всех есть Marshall, педаль перегруза, струны восьмого калибра, Stratocaster… но что-то не так. Это медиаторная атака? Левая рука? Что ты сознательно делаешь для достижения своего фирменного звучания?
На самом деле — ничего особенного. Я всегда играю на слух. Самое главное — это звук. Недавно у меня было интервью, и мне спросили: "Ты вообще исполняешь удары медиатором вверх?" А я такой: "Я не знаю". Взял гитару, сыграл и понял — ага, вот здесь я действительно играю апстрок.
Когда я впервые поехал в Японию в 1983 году, я уже играл довольно долго. Меня спрашивают: "Как ты держишь медиатор?" А я смотрю на руку и сам не знаю. Я никогда не анализировал то, что делаю. Меня волновал только звук. Если нужно вибрато — я просто слушаю и исполняю. Никогда не думал, как это выглядит.
То есть всё исходит из ушей, из внутреннего слуха... Прости, я отвлёкся, тут было шумно. Возвращаясь к вибрато — настройка твоей гитары хорошо задокументирована, но многие не знают, что у тебя стоят струны восьмого калибра сверху и довольно толстые снизу, верно?
Да. Например, 46 внизу. Это тяжело. И экшн — высота над грифом очень большая.
Да, сейчас смотрю и думаю: "Я бы на таком не сыграл". Почему тебе нравится такая настройка?
Я рано понял, что толщина струн не влияет так сильно на звук или сустейн, как высота струн над ладами. Если экшн низкий, даже 11-е струны будут звучать мёртво — струна не вибрирует над грифом. А если ты бендишьс C# до F#, это целых четыре полутона. Зачем использовать толстые струны, если восьмёрка звучит так же?
Но при этом, если взять обычную 38-ю струну для баса, она будет звучать "булькающе". Мне не нравится это. Мне нужен чёткий, перкуссивный звук. Поэтому я использую кабинеты на 300 ватт. То же и со звукоснимателями — они не перегружают звук. Они очень чистые.
Да, у тебя довольно слабые звукосниматели. Многие этого не понимают.
Да, это Seymour Duncan. До этого я пользовался звукоснимателями другого брэенда —они именовались HS-3. Это было что-то вроде попытки эмулировать хамбакер в формате сингла. Я тогда сказал: "Почему бы не взять две катушки и не соединить вот так?" Они это сделали. Первый — не понравился. Второй — тоже. А третий — сойдёт.
А с Seymour Duncan мы сделали 59 разных версий! Я говорил: "Надо немного вот так", и через пару дней по FedEx приходил новый вариант. Так целый год. Каждый из трёх датчиков в моей гитаре имеет свою намотку, магниты — всё индивидуально. Я выбирал даже пластик крышки — должен быть определённого светло серого оттенка.
Впечатляет! И любой может купить такие звукосниматели от Seymour Duncan, верно?
Или купить мою гитару — она уже с ними.
Кстати, твоя именная модель Fender — первая в истории, не так ли?
Да, первая официальная сигнатурная модель Stratocaster'а. И знаешь, что будет в выпущенно в этом году? Юбилейный выпуск к тридцатию модели Yngwie Malmsteen от Fender! Будет специальное издание от Custom Shop — с грифом, как у Хендрикса, без полоски сзади и в новых цветах.
Какие цвета будут представлены?
Candy Apple Red — очень красивый. Sonic Blue — как на обложке альбома Odyssey. И Burgundy Mist.
Класс! Я куплю Candy Apple Red. Будут ли с автографами на голове грифа?
Они уже выпускали лимитированную версию с автографом. Сейчас — нет.
Отлично. Спасибо, Ингви.
Спасибо тебе.
