Nile Rodgers
Я оглядываюсь назад, но не пялюсь туда
Джейсон Ньюмэн
Rolling Stone online, сентябрь 2022
перевод с английского
Заглянуть в ежедневный график Найла Роджерса - это и удивление, и зависть. В начале этого месяца продюсер-гитарист покинул Монако на следующее утро после концерта, чтобы успеть в Лондон на трибьют-концерт памяти Тейлора Хокинса. Сразу после этого он возвращается в Монако, чтобы отыграть дрпугой концерт, а затем садится на самолет в 3 часа ночи, чтобы успеть в Сан-Франциско, где его группа Chic открывает тур Duran Duran. Это четыре полных сета в течение двух дней в трёх странах, если вы ведёте подсчёт.
Для Роджерса, который на протяжении последнего десятилетия был одним из самых плодовитых музыкантов в любом жанре, это не в новинку. Но заставьте его оставаться на одном месте, и вы получите одного из самых общительных и разговорчивых людей в музыке. Мы встретились в номере нью-йоркского отеля Peninsula, чтобы обсудить множество вопросов, но все они связаны с его 70-летием, которое состоится на следующий день. (Свой нынешний день рождения он отмечает скромно, "из уважения к похоронам королевы", которые состоятся в тот же день).
"Я - бегущий поезд", - не раз повторяет Роджерс, зная, что вопросы в интервью для него - лишь погружение в безумно увлекательные, весёлые истории, которые вроде как, в основном, отвечают на вопрос. Конечно, он выглядит круто - в чёрной футболке, камуфляжных штанах, с парой серёжек, ожерельем, в тёмных солнцезащитных очках и чёрной бандане; сидя с ним на плюшевом диване, вы наполовину задаётесь вопросом, приоделся ли он к выступлению или это просто его одежда для отдыха, когда никого нет рядом.
Дважды переживший рак, несколько раз чуть не умерший от наркотической и алкогольной зависимости - он не пьёт уже 28 лет - и давно стал ходячим примером клише "Живи каждый день так, будто он последний". Есть студия мечты и "живой оазис", который он строит на островах Теркс и Кайкос. Это DiscOasis, вечеринка на роликовых коньках, которую Роджерс организует в центральном парке Wollman Rink, где его давняя подруга Мадонна недавно устроила грандиозное мероприятие. Невероятно насыщенный график гастролей и записей; когда Бейонсе понадобился гитарист для песни Renaissance "Cuff It", она обратилась к Роджерсу.
И, что самое важное для Роджерса - это филантропия, которая занимает почти столько же, сколько и музыка. Его подарок по случаю 70-летия - личный вклад в размере 1 миллиона долларов в фонд We Are Family Foundation, соучредителем и руководителем которого является Роджерс, в честь 20-летия этой благотворительной организации. Изначально основанная после событий 11 сентября, благотворительная организация финансировала школы по всему миру, собирала деньги на борьбу с проявлениями расизма и неравенства, а также запустила программу "Глобальные лидеры среди подростков" под названием Three Dot Dash. В последнее время Роджерс занимается фондом Youth to the Front, в рамках которого благотворительная организация оказывает финансовую поддержку молодым активистам.
Но смерть уже давно преследует Роджерса. В своих мемуарах 2011 года "Le Freak" он пишет о дне - 13 сентября 1982 года, почти 40 лет назад, - когда "почти все мои друзья и соратники по поп-культуре начали умирать". (Дата относится к смерти трубача группы Chic Рэя Мальдонадо) "Смерть посещала меня бесчисленное множество раз", - пишет он. "Но никогда не была достаточно долгой, чтобы воспользоваться возможностью". Но на протяжении полутора часов Роджерс оглядывается назад и вперёд, откровенно и вдумчиво рассуждая о смертности и о том, как она подпитывает его потребность помогать другим и постоянно творить.
Завтра вам исполняется 70 лет. Как вы себя ощущаете?
Я никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Я помню, как пришёл на собрание анонимных алкоголиков, и вся моя жизнь изменилась, когда я послушал женщину, которая умирала от рака. Она сказала, что пришла на это собрание именно в этот день, потому что единственное, чему она научилась, будучи трезвой, - это то, что даже в самых плохих новостях всегда есть подарок. Нужно только поискать его.
В последние годы вы выглядите более энергичным на сцене, чем в большинстве клипов Chic семидесятых годов, которые я видел.
В 70 лет я вкладываю в выступления Chic гораздо больше энергии, чем в 30, - я весь в движении [на сцене]. Когда я впервые заболел раком, я был в ужасе. Это было хуже, чем всё, что со мной случалось.
Потому что ты просто чувствуешь себя не в своей тарелке. По крайней мере, когда ты имеешь дело с наркотиками, ты чувствуешь, что у тебя есть какая-то степень контроля. Кокаин никогда не залетал мне в нос, я сам его туда засовывал. С раком это дерьмо попало в мое тело. Так что сейчас я чувствую, что отдаю в 10 раз больше энергии, чем когда-либо в своей жизни.
С возрастом вы стали чаще оглядываться на свою жизнь, чем раньше?
Есть замечательная поговорка: "Я оглядываюсь назад, но не пялюсь туда". Я никогда не даю советов. Никогда не хочется обвинять кого-то другого в том, что на самом деле может пойти не так. Я всегда старался поступать правильно, и многие из этих вещей я сделал потому, что кто-то сказал мне что-то, и это прозвучало логично. Когда я вспоминаю [некоторые вещи], я говорю: "Вот дерьмо. Это была самая нелепая вещь, которую я когда-либо мог сделать". Но каким-то образом это сработало. И, возможно, это сработало потому, что я действительно верил, что это сработает".
Если бы 20-летний Найл Роджерс вошёл в комнату прямо сейчас, что бы вы сказали ему первым делом?
Всё то нелепое дерьмо, которое ты собираешься сделать, - это круто. Потому что ты станешь мультимиллионером и будешь заниматься всеми этими вещамии, которые в глубине души тебе нравятся. И ты поможешь многим людям в этом мире. Надеюсь, после того как тебя не станет, те ребята, которые услышат те же нелепые вещи, что и ты, и поверят в них, продолжат жить.
Это объясняет пожертвование в фонд в день рождения в размере миллиона долларов?
Моя мама всегда говорила мне, что лучше отдавать, чем получать. Я недавно продал все свои машины, и в моей жизни так много всего, но я всегда был дарителем. В детстве меня приучили заботиться о людях. Я рос очень бедным, и, как чернокожий парень, если бы в 16-17 лет у меня была идея, которая, как я думал, поможет изменить мир, я бы не смог получить финансирование. Теперь я подумал про себя: "Что ж, мне не нужны подарки, мне нужно дарить. Это самый лучший подарок, который я могу сделать". Эти молодые люди удивительны и способны изменить мир. Мне нужно основать фонд пожертвований. Я должен сделать что-то, чтобы эта работа продолжалась и после моего ухода".
Когда мы думаем о Джордже Флойде, мы бы ничего не узнали о его убийстве, если бы не девочка-подросток [Дарнелла Фрейзер], которая просто не побоялась. Она чувствовала, что это её ответственность. Никто не говорил ей: "Ты активистка". Просто по какой-то причине в глубине души она чувствовала, что должна это запечатлеть. И это показало не только Америке, но и всему миру, что такое может случиться даже в такой стране, как Америка, которая является страной свободных и домом храбрых. Я каждый день наблюдаю, как молодые люди из моей организации и моего благотворительного фонда проходят через такие вещи. В некоторых странах они просто невозмутимо говорят: "Мы сегодня едем в школу, и автобусу пришлось объехать пять трупов". Но они продолжают ехать и добиваются своего.
Что вы считаете самым счастливым днём в своей жизни?
Наверное, когда мы с сооснователем Chic, Бернардом [Эдвардсом], подписали контракт, потому что песня "Dance Dance Dance Dance" была всего лишь B-side. Это было начало того, что в итоге превратилось в серию очень, очень, очень счастливых моментов. Но я имею в виду, выжить после первого приступа рака. Когда врач сказал: "Найл, ты излечился от рака". Я сидел дома, плакал и умирал, а потом понял, что я излечился от рака. Во время второго приступа рака я был таким храбрым. Я говорю это совершенно искренне: Я не боялся ни минуты.
Меня поражает, что ваш первый инстинктивный ответ на этот вопрос - музыкальные воспоминания, а не победа над раком.
Об этом даже не думалось. Если бы нас не подписали, всего остального, что последовало за этим, не случилось бы. Я вырос в окружении невероятных музыкантов, людей, которые были гораздо талантливее меня. Но они не могли создать хитовую пластинку, чтобы спасти свою жизнь. Но для меня это было как "Господи, Найл, как артист, ты несёшь ответственность".
Всех спрашивают, какую песню они хотели бы услышать на своих похоронах, но, учитывая ваше творчество, я бы хотел узнать ваш лучший выбор.
Если бы люди знали историю, которая за этим стоит, это был бы [хит группы Chic 1977 года] "Everybody Dance", первая поп-песня, которую я сочинил - потому что раньше я был снобом джаза и классики. Даже если мне приходилось играть поп-музыку, чтобы заработать на жизнь, я просто занимался этим, потому что люди платили мне за это, и это была моя работа.
Я пришёл к своему наставнику - серьёзному джазовому музыканту - с кислым выражением лица и сказал, что должен сыграть этот долбаный концерт с песней Archies "Sugar, Sugar" в сет-листе. Он сказал: "Песня "Sugar, Sugar" уже больше трёх недель занимает первое место. Значит, все те люди, которые сделали эту песню номером один, ошибаются, а ты, Найл Роджерс, прав? Это великая композиция". Я спрашиваю: "Почему ты говоришь такую глупость?" Он ответил: "Потому что она обращается к душам миллионов незнакомцев".
[Примечание: Роджерс, прирождённый и одарённый рассказчик, много раз излагал эту историю журналистам. Он даже рассказывал мне её раньше. Как любой хороший рассказчик, он в совершенстве овладел ритмом, каденциями и паузами, которые входят в любую хорошую историю. И всё же, когда он рассказывает её сегодня, его глаза чуть ли не слезятся при мысли о его наставнике Теде Данбаре и фразе "миллион незнакомцев", которая остаётся путеводной звездой в его карьере и жизни. Его голос дрожит, когда он повторяет эту фразу, на этот раз медленнее - "обращается к душам миллиона незнакомцев", - прежде чем продолжить беседу]
Я подумал: как артисты, что вы хотите делать? Я хочу достучаться до людей, которых я не знаю. [Делает паузу, чтобы успокоиться]. Я хочу, чтобы люди, которых я никогда, никогда не встречу, знали, что в моей душе они мне небезразличны. А в душе я хочу, чтобы вы понимали, что я создаю музыку, чтобы попытаться сделать вам приятное". Через две недели я сочинил "Everybody Dance".
Даже в таких, казалось бы, бессмысленных фразах, как "Yowza, Yowza, Yowza", одна из недооцененных сквозных линий вашей карьеры - искренность, граничащая с почти детской наивностью.
Дайана Росс поверила двум ребятам, которые, по сути, были подростками, чтобы прийти и записать самый громкий альбом в её жизни [Diana 1980 года]. И почему мы смогли это сделать? Потому что мы были честны. Мы были журналистами. Diana - это документальный фильм. Если бы я был журналистом, то всё, что там было, это то, что Дайана Росс рассказала нам всю свою историю, потому что мы не хотели совершить ту же ошибку, что и с Sister Sledge, а именно: мы рассказали их историю. Мы записали всю эту пластинку, даже не встретившись с ними. Они пришли в студию, и всё было готово: "Просто спойте это". Мы знали этот способ работы только потому, что так с нами обращались как со студийными музыкантами. Я не знаю, что это за песня, пока не приду туда. Когда Daft Punk пришли ко мне в домой и сказали: "Эй, Найл, хочешь послушать демо-записи?". Я ответил: "Чувак, я не хочу слушать демо. Я доберусь до студии, и вот тогда моя работа будет заключаться в том, чтобы сделать тебя довольным".
Когда плодовитость начинает мешать творческому процессу, а не дополнять или вдохновлять его?
Если задуматься, то когда я записываю альбом, он обычно оказывается провальным. Я знаю, что большинство моих пластинок - это провалы. Но когда у меня есть хит, это обычно самая значительная запись в карьере человека. Страйк-аутов гораздо больше, чем хоум-ранов. Но из-за того, что я так часто работаю.., я - "рабочая пчёлка" и хочу работать, работать и работать.
На прошлой неделе я был со всеми этими крутыми молодыми продюсерами, мы отрывались по полной и создали восемь песен за два дня. И я говорю себе: "Ладно, ребята, я не знаю, крутые они или нет, будут ли они хитами, но поехали". Вот так я и работаю: Я постоянно пишу кучу музыки. И вы, скорее всего, никогда её не услышите, потому что все они провальные. Но время от времени.... [широко улыбается]
Как бы вы описали свой нынешний образ мыслей на каждый день?
Сейчас я чувствую себя счастливее, чем когда-либо, просто как человек; как человек, который действительно может отдавать. Человеком, который действительно понимает, что нужно всегда пытаться заговорить с миллионом незнакомцев. Человек, который является тружеником и очень гордится этим. В моей голове всё ещё живёт ощущение, что я всего лишь бэк-музыкант, хотя люди смотрят на меня как на босса. Мне нравится быть открытием. Мне нравится выходить на сцену и говорить: "Мы готовимся испепелить землю". Я бы не смог делать то, что делаю, если бы не верил, что выхожу на сцену, чтобы работать для вас.
Вы не употребляете алкоголь и наркотики уже почти 30 лет. Что помогает вам оставаться на ногах?
Самое замечательное в моей жизни и трезвости то, что я всегда верил в логику. Когда я слышу что-то, что кажется мне логичным, я марширую на этом параде весь день, и именно так я продолжаю делать то, что делаю, потому что некоторые вещи имеют для меня смысл. Поэтому всякий раз, когда я думаю о том, чтобы выпить или принять наркотики... кто-то сказал мне: "Мысль - это просто мысль. На самом деле важны действия". Срань господня. Каждый раз, когда я захожу в банк или казино, я думаю о том, чтобы ограбить его. Но я не делаю этого. Мысли о выпивке - это не преступление. И вот тут-то люди и зацикливаются; они думают, что одна лишь мысль имеет силу. А мысль - это всего лишь мысль. Вот как мы создаём музыку. Так вы напишете свою статью. "Как мне свести всё это к статье, в которой Найл Роджерс говорит о самом нелепом дерьме в мире, а я должен сделать так, чтобы всё это имело смысл?" [смеётся]
Вы неоднократно сталкивались со смертью. Как вы воспринимаете все эти эпизоды и заставляют ли они вас пересмотреть свою жизнь после того, как они произошли?
Честно говоря, я смотрю на них как на часть жизни, потому что знаю, что однажды это случится. [смеётся] Я помню, как ходил к психиатру в самом начале моих попыток бросить пить, и мой психиатр сказал мне: "Ну как, трудно остановиться?" Я ответил: "Нет, чёрт возьми, остановиться не трудно. Просто трудно остановиться! Я останавливаюсь каждый вечер!" [смеётся] Но потом наступает следующий день. У меня было много, много встреч со смертью. Я просто не оставался мёртвым. Умереть не сложно. Просто мне было нелегко оставаться мёртвым.
Рискуя показаться слишком ранящим, скажу, что некоторые музыканты рассматривают смерть на сцене как почти романтический финал. Я даже не успел закончить свой вопрос, а вы уже смеётесь.
Мне больно, что вы так сказали, потому что да! [обнимает руками голову и смеётся] Когда мой коллега Бернард потерял сознание на сцене, я не знал, что это было началом его предсмертного цикла. [Эдвардс потерял сознание во время выступления с Роджерсом в японском клубе Budokan в 1996 году и умер позже тем же вечером]. После того как я оправился от шока, плача и крика - потому что это действительно неожиданно, когда ты находишь кого-то мёртвым и думаешь, что можешь закричать или встряхнуть его, чтобы вернуть к жизни. Но после того как всё было сказано и сделано и прошел месяц или два, я начал размышлять об этом и подумал: "Чёрт возьми, как же это романтично!" Как рассказчик, как композитор, как артист, что может быть лучше для завершения концерта, чем "Чувак, это дерьмо такое крутое. Я дал всё, что мог дать, и это всё, ребята. Я ухожу".
[Голос Роджерса становится тише, когда он наклоняется, как будто собирается открыть мне секрет]. Как прекрасно делать то, что ты делаешь, и заниматься тем, чем ты занимаешься, как можно лучше в последний раз. И людям - надеюсь - это не причиняет боли, но они понимают, что ты отдал всё, потому что работаешь ради них. Именно так и поступил Бернард. Он отдавал всё.
Вы сказали, что почувствовали это романтическое чувство через несколько месяцев после смерти Бернарда. Вы всё ещё чувствуете это?
Мне неприятно это говорить, но, думаю, я всё ещё чувствую это. У меня очень странное отношение к смерти. Забавно, что вы заговорили об этом: на прошлой неделе мы похоронили прах моей мамы рядом с моим отчимом. Так что я принимаю это. Я понимаю, что это часть жизни. Конечно, я немного боюсь этого, потому что то, что мы знаем, - это жизнь, верно? Мы хотим продлить свою жизнь как можно дольше. И я думаю, что именно поэтому я так много отдаю. Потому что после того, как меня не станет, я не смогу больше ничего дать. Поэтому я просто хочу отдать как можно больше, пока я нахожусь по эту сторону грязи.